что я жив; тотчас покрыли плащом убитого солдата и на своих руках донесли до шоссе, через расстояние не менее полуверсты, там сдали на фуры, собиравшие раненых, и строго приказали отвезти в госпиталь ближайшего города и передать особенному попечению медика; впоследствии я узнал, что обязан спасением положению своей руки, которою покрывал одну из главных ран, случайно в виде масонского знака. «Горестно, — восклицает Батен-ков, — что я не знаю имен своих благодетелей».
Особые молитвы имелись на случаи войны, — одна для произнесения вообще во время походов, другая после одержания победы над врагом. Молитвы своеобразны и являются переводом сочинений известного мистика-писателя Л. Эккартсгаузе-на. Среди кровавых ужасов, ожесточенных боев каким-то беспочвенным мечтанием кажутся эти масонские молитвы, и, однако, они сохранились во множестве списков, что доказывает их распространенность. «Возношусь сердцем к Тебе, Господи, Отче всех людей мира, даруй нам, молю Тебя, дух снисхождения и прощения. Просвети сердца смертных чад Твоих сознанием, что Бог любви, Отец их Небесный, не есть Бог гнева и убийств. Воспламени сердца людей всемирною любовью и уничтожь в душах их силу страстей и безумную жажду побед. Верни покой и мир угнетенным и разоренным; просвети дух народов и правителей, чтобы в будущем решали права их справедливость, милосердие и осмотрительность, а не кровавое насилие и убийства». Такова была молитва во время войны. Молитва после одержанных побед гласила:
«Боже, мы одержали победу над врагами нашими; всюду радость и песни ликования. Я же, Боже Великий, повергаюсь во прах перед Тобою, чтобы исповедать святые заповеди Твои и молить Тебя — да растопишь хлад сердец человеческих чувствиями более нежными, чтобы впредь не мечом разрешали они распри свои.
О Боже любви — во веки очам Твоим не угодно убиение людями себе подобных.
Деяния любви и милосердия угодны Тебе, а не разрушения и насилия. Тебе, повелевшему нам возлюбить врагов наших, может ли угодным быть ликование наше, торжество над несчастием их. Молим Тебя, Господи, просвети сердца их, чтобы, умудренные неудачами своими, сознали они роковые следствия страстей своих и прониклись чувствиями миролюбивыми. Пронзи сердце победителя и побежденного лучом любви Твоей, чтобы познали они себя чадами единого Отца, сотворенными по одному подобию Твоему, коим даровал Ты прекрасное жилище земли для наслаждения радостями жизни, а не для обращения ее в лицедейство убийств, в коем брат удушает брата. Боже мой, умягчи сердца монархов! Когда же обстоятельства или нужда принудят их к защищению прав своих мечом, да пощадят они кровь людскую, елико во власти их! Да памятуют всечасно, Господи, что герой, властный уничтожить миллионы тварей, не в силах жизнь вернуть ничтожнейшему червю. Ниспошли на землю ангела мира, запечатлей счастие смертных духом примирения и любви!»
В масонской песне, которую пели еще при собраниях походных лож в турецкую войну в царствование императрицы Екатерины II, повторялся припев: «Нам кровава честь не лестна, мы по нужде таковы, неповинно обагрены кровию подобных нам»[123].
Военно-походные ложи существовали в России в XVIII в., были они и в Отечественную войну. В начале похода 1812 г. ложа «Соединенных Друзей» образовала при Лейб-Гвардейском Конном полку ложу Военной Верности, позднее названную «Александра к Военной Верности»; ложа эта, следуя за полком, совершила с ним весь поход, и в нее за это время было посвящено много новых членов — офицеров.
Запон(из собр. Д.Г. Бурылина)
Военные ложи не были явлением случайным, они предусматривались масонскими установлениями не только в России, но и в западноевропейских государствах. При войсках Наполеона также существовали ложи. Военно-походная ложа не могла учредиться самостоятельно, самопроизвольно, но должна была выделиться из «совершенной и справедливой ложи», уже ранее работавшей. С этой ложей-учредительницей военная ложа продолжала быть настолько соединенной «крепко, неразрывными узами, что она не иначе могла почитать себя как ее частью», и по прекращении военных действий снова сливалась с ней. Ложи, которые были вправе основывать военно-походные ложи, должны были всегда избирать двойной состав должностных лиц, «дабы в случае неожиданного выступления не могло служить препятствием искание подходящих лиц для полевой ложи, а поспешность выборов не послужила бы во вред интересам военной ложи», для которой особенно важно было иметь состав правления, стоящий на высоте положения.
Ответственность должностных лиц военных лож была особенно велика — они должны были не только поддерживать бодрый дух и нравственные силы своих членов, не только обратить ложу «в стан отдохновения», но и заботиться о помощи раненным братьям «всеми доступными средствами, духовными и материальными»; если в раненном враге будет признан член вольнокаменщического братства, то и ему должно было оказывать пособие. «Помощь оказывать» хотя и предписывалось «всем в пособии нуждающимся, однако брату, вольному каменщику, преимущественнее перед непосвященными». Кроме того, должно было стараться о распространении идей ордена «во времена тягчайшие, военные». Хотя военные ложи «по предназначенью своему не должны были», по разъяснению масонов, «принимать никого, кроме военных, однако если какой-либо из полевых лож пришлось бы работать в таком месте, где не имеется вовсе масонских лож, ей разрешалось принимать невоенных в двух случаях: «Для облегчения возможности учреждения обыкновенной ложи или в вознаграждение за гражданские добродетели». В отношении устроения ложи, в так называемой «конституции», существовали двоякие правила, при соблюдении которых она почиталась законною, «справедливою и совершенною».
Первое правило: «Ложа сестра-учредительница снабжала установленным разрешением назначенного ею Управляющего мастера для открытия полевой ложи. Разрешение это почиталось действующим на все время похода, причем за ложею-учредительницею сохранялось право закрытия полевой ложи в случае несоблюдения ею общих для всего ордена законов или же особых уставов и предначертаний, ей для последования выданных». Второе правило: «Разрешение работ получается от Великой, главноуправляющей ложи союза, причем новоучрежденная военная ложа заносится в список союзных лож и ни от кого, кроме главной ложи, в зависимости не состоит и закрытою быть может единым Великой ложи постановлением или собственно своею волею».
Миновал тяжкий, разоренный год Отечественной войны, и вновь масоны занялись учреждением лож.
21 октября 1813 г. возобновлена была ложа XVIII в. «Нептуна» под названием «Нептуна к Надежде», она открыла свои работы в трех символических степенях по староанглийскому ритуалу на Востоке Кронштадта. Дозволение открыть ложу было испрошено отдельным прошением и получено.
В ложе «Нептуна» объединились разнородные элементы из жительствовавших в Кронштадте иностранцев, вошли в ложу и русские офицеры и гражданские чины; прежний облик морской ложи, столь яркий в екатерининское время, ложа «Нептуна» утратила.
Новых русских лож в 1813 г. не открылось, но подъем в современном обществе национального чувства, желание освободиться от влияния
